«Бай мир бисту шейн» (идиш בײַ מיר ביסטו שײן — «Для меня ты красива») — песня, мелодия которой стала популярна в XX веке. На русском языке известны по меньшей мере четыре песни на эту мелодию и множество её аранжировок.
Мелодию песни написал американский еврейский композитор Шолом Секунда на слова Джейкоба Джейкобса в 1932 году для мюзикла на идише «Ме кен лебн нор ме лозт ништ» («Можно было бы жить, да не дают»; английское название «I Would if I Could» — «Если бы я мог»). Мюзикл был поставлен в бруклинском Rolland Theater. Песню исполнял известный актёр и певец Аарон Лебедефф, на премьере зрители вызывали его на «бис» несколько раз, прервав спектакль. Однако мюзикл не был успешным и просуществовал только один сезон.

В 1933 году было продано 10000 экземпляров песни, она несколько лет исполнялась в ночных клубах Нижнего Истсайда.

Впоследствии Секунда делал попытки заинтересовать своей песней Голливуд, но они не увенчались успехом. Так, певец Эдди Кантор разубеждал его, говоря, что песня звучит слишком по-еврейски.

В 1937 году, когда песня исполнялась на идише дуэтом чёрных певцов в Apollo Theatre в Гарлеме, её услышал молодой музыкант Сэмми Кан. Увидев, каким успехом пользуется песня, он предложил своему работодателю связаться с издателями братьями Кэмменс (Kammens), чтобы они купили права на публикацию песни, и они с Саулом Чаплином смогли бы создать свинговую версию на английском языке. В результате сделки Секунда продал издателям права всего за 30 долларов, которые к тому же были поделены пополам с автором текста.

Популярность мелодии очень скоро дошла и до СССР. В 1940 году под названием «Моя красавица» её записал в инструментальном виде ленинградский джаз-оркестр под управлением Якова Скоморовского На данный мотив появились пародийные тексты — «Старушка не спеша дорогу перешла» и «Красавица моя красива, как свинья». По некоторым источникам, оба этих варианта исполнял Леонид Утёсов.

На эту же мелодию в 1942—1943 годах была написана песня «Барон фон дер Пшик» (музыкальная обработка — Орест Кандат, слова — Анатолий Фидровский), которую тоже исполнял Утёсов.

На одной из пластинок Апрелевского завода «Моя красавица» было написано: «Музыка И.Жака».

«Эх, дороги» Хотя авторы «Дорог» в годы Великой Отечественной войны непосредственного участия в боевых действиях не принимали, побывать на фронте они все-таки побывали. Для композитора, например, особенно памятной оказалась поездка в места боев на Курской дуге, под Орел и Белгород и встречи там с воинами, только что в жестокой битве одолевшими врага. Авторы многие месяцы провели на фронте выступая и общаясь с бойцами. Были они на Курской дуге, под Орлом, Белгородом, на Западном, Карельском и 3-м Белорусском фронтах. Итогом встреч стали песни. «Дороги» родились, когда в землянке на высоте Шляпа над Западной Лицей мы показывали с Марком Фрадкиным песню «В белых просторах» и ее оборвала разорвавшаяся под окном мина, вспоминал поэт. «Дороги» родились, когда за десять дней была выбита половина личного состава противотанковой бригады, а она каждую ночь меняла позицию, чтобы встретить танковую лавину врага… Первым исполнителем «Дорог» стал солист ансамбля НКВД Иван Шмелев. Затем ее подхватили другие солисты и ансамбли. «Нас с Ошаниным, — вспоминал Анатолий Григорьевич Новиков, — стали приглашать в школы. Я садился за рояль, мы с поэтом пели «Дороги», и с нами вместе пели эту солдатскую песню ребята. Потом мы выходили из школы, и я спрашивал Ошанина: «Что же произошло, почему ребятишки, школьники поют эту песню, она же солдатская?» И тут мы поняли, что ребята своим сердечком очень сильно, глубоко чувствуют эти военные взрослые дороги. В песне заключены для них и похоронка на отца, и бомбоубежище, и недетские военные страхи. И пели мальчишки и девчонки ее необычно, «со слезой». Не всегда знаешь, как «сработает» твоя песня…» “Эх, дороги…” далеким эхом незабываемых, суровых и трудных военных лет отзывается в сердце и памяти тех, кто поет или слышит ее знакомый до боли напев. “Из написанных мною песен, – подытоживал Анатолий Григорьевич свою многолетнюю и плодотворную деятельность в песенном жанре, – наиболее любима “Дороги”… Она очень близка по строю народной песне. Помните: “Эх ты, ноченька…” Тот же глубокий вздох вначале, определяющий основной настрой песни-воспоминания”.

19 апреля 1943 года в газете "Правда" было напечатано стихотворение Михаила Исаковского "Огонёк" с подзаголовком "песня", но ни нот, ни подстрочника не было. Музыку к стихотворению стали сочинять многие композиторы и музыканты, как известные, такие как Матвей Блантер, Александр Митюшин, Нина Макарова, Исаак Шварц, так и любители (Н. Чугунов, Валентин Никитенко). Однако все эти мелодии не имели ничего общего с той, с которой песня обрела популярность. Песню "Огонек" с этой мелодией пели на всех фронтах, но её автор оказался неизвестен. Впервые "Огонёк" с этой мелодией прозвучал в 1947 году в исполнении Владимира Нечаева. Были выпущены грампластинки, на которых указывалось, что автор текста – Исаковский, а музыка – народная. Исаковский вспоминал, что многие люди пытались доказать, что именно они являются авторами музыки к песне. Была созвана специальная комиссия Союза композиторов, которая установила, что ни один из этих людей не мог написать её, а мелодия более всего похожа на танго "Стелла", автор которого также неизвестен.

Секрет воздействия "Огонька" так объясняет поэт Евгений Долматовский: "Прошли годы, и мы просто забыли обстановку военного времени. Когда враг напал на нашу страну, повсеместно – сначала до Волги, а потом и глубже, в тылах России, – было введено затемнение. На улицах – ни фонаря, окна к вечеру плотно закрывались шторами и листами черной бумаги. Затемнение придавало фронтовой характер городам и селам, как бы далеко от линии боев они ни находились. И вдруг на фронт прилетела песня "Огонек". Это было в тяжелую пору. Сейчас трудно себе представить, какое ошеломляющее впечатление произвела эта картина: уходит боец на позиции и, удаляясь, долго видит огонек в окне любимой. А люди знали: половина страны погружается ночью в непроглядную темноту, даже машины не зажигают фар, и поезда движутся черные. Вражеские самолеты не найдут цели!

Поэтический образ огонька на окошке превратился в огромный и вдохновляющий символ: не погас наш огонек, никогда не погаснет! Песня еще одной неразрывной связью скрепила фронт и тыл".

Примечательно, что в Японии "Огонёк" наряду с "Катюшей" является самой популярной русской хоровой песней.

Автору знаменитой песни, которой по старой традиции белорусы прощаются со своими гостями сегодня исполнилось бы 111 лет. «Будьте здоровы, живите богато» долгое время считали народной, однако написал ее известный поэт-песенник Адам Русак. «Песня вызвала такой эмоциональный подъем у публики зал взорвался аплодисментами. Аплодировал также Иосиф Сталин», - сказала дочь поэта Людмила Русак. В 1936 году поэт, скрипач и валторнист Адам Русак - солист ленинградского симфонического оркестра, написал несколько строк в письме к матери. Позже они стали началом стихотворения. Исаак Любан, друг Русака и композитор написал музыку. «Мы получили письмо от Леониди Утесова, в котором он писал:«Уважаемый, Адам Герасимович, Вашу чудесную песню я начал петь (если мне память не изменяет) в 1938 году. Успех был огромный», - рассказала Людмила Русак. Позже этот шлягер исполнял Лариса Александровская и Иосиф Кобзон. Легендарный ансамбль «Песняры» заканчивает этой песней все концерты.Виниловый диск и сотни других с песнями на стихи Адама Русака хранят в фондах Национальной библиотеки Беларуси. Кстати, «Бывайце здаровы, жывiце багата» перевели на русский, армянский, польский, литовский, латышский языки.

Эрик Кох, рейхскомиссар Украины, известен как жестокий палач и военный преступник. Однако после серии терактов, направленных на его уничтожение, Кох выжил, а после суда в Польше так и не был казнен и умер в 90 лет.
Палач Украины

Рейхскомиссара Украины Эрика Коха до сих пор помнят: именно он считается автором скандальных высказываний о том, что немцы готовы стравливать народы друг с другом, только бы получить плодородные земли.

«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли».

«Украинцы — это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской Державы готовы зарезать даже свою фрау. Они — идеальные бойцы против Красной Армии, но после подлежат тотальной санации как самые страшные варвары».

После того, как Германия, развязав войну, строила планы на создание Рейхскомиссариатов Украины и Остланд, Кох был избран прямым приказом Гитлера на пост «эрцгерцога» Украины, где и пробыл до конца войны.
Столицей новообразованного государства вместо Киева стал небольшой областной центр на Западной Украине – город Ровно, а границы его, согласно плану Розенберга, должны были простираться от Западной Украины (исключая Галицию) до Саратова и Волгограда на востоке.
Известный своим жестоким нравом, Кох среди немцев был назван «вторым Сталином» - и не зря, так как за время своего правления рейхканцлер свел в могилу около четырех миллионов человек. Советский историк А. Полторак писал, что «самым дефицитным продуктом в еврейском гетто Белостока стал... яд. Люди искали яд, чтобы разом покончить со всеми «благодеяниями» коховского режима».
Противодействовать Коху должен был знаменитый советский партизан-разведчик Николай Кузнецов, известный тем, что за свою недолгую жизнь (33 года) уничтожил одиннадцать генералов оккупационной администрации Германии.
Главным заданием в его жизни стал приказ о ликвидации Эрика Коха. Способный ученик и отличный боец, Кузнецов в совершенстве знал немецкий и даже владел шестью его диалектами, а также самостоятельно выучил эсперанто, польский, коми и украинский. В 1942 году его под вымышленным именем отправили в спецотряд «Победители», который базировался неподалеку от столицы Рейхскомиссариата.
Под документами сотрудника гестапо Кузнецов общался с офицерами вермахта и передавал сведения партизанам. Устроив засаду на нацистского майора, Кузнецов добыл секретную карту с обозначением бункера Гитлера «Вервольф». Таким образом он зарекомендовал себя и стал все больше цениться начальством.
Будучи уже обер-лейтенантом, Кузнецов пытался выполнить свое важнейшее задание – убийство Эрика Коха, рейхскомиссара. Однако первая попытка убийства Коха во время военного парада в честь дня рождения фюрера провалилась, так как рейхскомиссар не пришел на парад. Вторая попытка также была неудачной: Кузнецов запросил личную аудиенцию у Коха по случаю своей женитьбе на девушке-немке, но на ней присутствовало слишком много охраны.
В 1944-1945 годах Кох находился в Восточной Пруссии, а затем бежал на ледоколе в Копенгаген, а оттуда хотел уплыть на подводной лодке в Южную Америку, однако это ему не удалось.
Зато в послевоенное время Кох смог мирно жить в британской зоне оккупации, где еще недавно грозный рейхсканцлер стал заниматься сельским хозяйством и жил на пособие по безработице и от своего сада: «Обосновавшись близ Гамбурга, Эрих Кох превратился в Рольфа Бергера».
Выступив на собрании беженцев, Кох слишком очевидно проявил свое ораторское дарование, за что поплатился – его опознали и отвели к полицию.
В 1949 году британское правительство передало Коха советской оккупационной администрации, но произошло невероятное: СССР отказался судить бывшего гауляйтера и рейхскомиссара, и решило передать его Польше.
После этого Коха судили, и он был приговорен к смертной казни. Однако приговор так и не был исполнен, а Коха перевели на пожизненное заключение в связи с его слабым здоровьем.
В 1986 году Кох умер в тюрьме от старости.
Ни СССР, ни Украинская ССР никогда не просили у Польши его выдачи и не ходатайствовали о его казни, несмотря на ужасные преступления рейхсканцлера. В чем же причина?

В 1943 году композитор Борис Мокроусов был командирован Политуправлением ВМФ в блокадный Ленинград, где работал над музыкой к пьесе Всеволода Вишневского «У стен Ленинграда» для театра Краснознаменного Балтийского флота. К этому спектаклю им было написано несколько песен на собственные слова, в том числе «Баюшки-баю» — таково первоначальное название песни «Море шумит». В 1945 году песня эта была опубликована Музфондом СССР с указанием на то, что слова ее принадлежат В. Балашову, хотя последний лишь переработал второй куплет песни. Шесть лет спустя, в очередной публикации вместо третьего куплета, принадлежавшего Мокроусову, появился другой, сочиненный неким В. Карповым, фамилия которого (наряду с В. Балашовым) стала приводиться в упомянутом и во всех последующих изданиях, хотя их вмешательство в песню отнюдь ее не улучшило. В народе пели и продолжают петь эту песню в ее первозданном виде. Во втором томе посмертного издания песен композитора Б. Мокроусова «Море шумит» опубликована в том виде, в каком песня эта была им написана в 1944 году, т. е. с указанием его авторства в словах. (Б. Мокроусов. Песни. — М., Советский композитор, 1980, том 2. с. 26—29.) И в данном сборнике песня дается с музыкой и словами Б. Мокроусова.

Эта песня — отклик композитора И. О. Дунаевского (1900—1955) на события Великой Отечественной войны, которая застала его вместе с ансамблем песни и пляски ЦДКЖ в гастрольной поездке по югу страны. Вернувшись в Москву, с 27 июня и до начала сентября 1941 года композитор активно включился в обслуживание нужд фронта: выступал вместе с ансамблем на железнодорожных вокзалах, призывных пунктах, по радио. Он принял горячее участие в музыкальном оформлении киносборников «Победа—за нами!», выпуск которых был оперативно налажен кинематографистами «Мосфильма», «Ленфильма» «Союздетфильма» и студии кинохроники. Дунаевским написана музыка ко второму, третьему и четвертому выпускам киносборника. В первом из них как раз и прозвучала впервые песня «На врага, за Родину — вперед!». Вышел он на экраны страны в конце июля 1941 года. Исполнялась песня ансамблем ЦДКЖ и звучала закадрово, в то время как на экране демонстрировались боевые эпизоды, и в титрах шел текст, чтобы ее было удобнее разучить и запомнить. Популярности и широкому распространению песни способствовало также и то, что ансамбль ЦДКЖ исполнял ее, открывая программы концертов во время своей 22-месячной поездки в составе агитпоезда, сформированного и отправленного Главным ПУ РККА для обслуживания воинов Уральского, Сибирского, Дальневосточного и других округов, а также оборонных предприятий и населения Сибири, Дальнего Востока и т. д. За успешное выполнение этого боевого правительственного задания И. О. Дунаевский в годы войны был награжден орденами «Знак Почета» (1942 г.) и Красной Звезды (1945 г.). На те же стихи В. И. Лебедева-Кумача была написана музыка С, Чернецким, В. Мурадели и другими композиторами. Однако в песенную антологию вошла песня с музыкой Дунаевского.

На стихи В. Лебедева-Кумача, опубликованные журналом «Красноармеец» № 8 за 1944 год, было написано в годы Великой Отечественной войны несколько мелодических вариантов. В Сибири широко распространилась песня новосибирского композитора Андрея Новикова. И все же наибольшую известность получила музыка, написанная на стихи Лебедева-Кумача композитором Н. Богословским. В июне 1944 года она была выпущена ЦДСА имени М. В. Фрунзе отдельной листовкой. Песню подхватили и запели в армии. Поют ее и сегодня в солдатском строю, хотя с тех пор она ни разу не переиздавалась, и даже сам композитор потерял ее из виду, не включал в свои авторские сборники, публикуется по изданию 1944 года.

Слова песни написаны в годы войны североморцем Павлом Фурманским, будущим писателем-сценаристом. «А тогда это был еще совсем молодой, очень скромный и пытливый литератор, — вспоминает о нем автор музыки композитор Евгений Жарковский. — Однажды он предложил мне: «Давай напишем песню о летчиках. Только пусть она будет не похожа на другие военные песни... в общем, пусть она будет не маршевая, не хоровая, не строевая, а лирическая, может быть шуточная, даже девичья, а?...»
Через несколько дней Павел принес стихи. Я развернул листок и прочел: «Морошка». Песенка о неприметном и неприхотливом северном ягодном растеньице полюбилась североморцам. Она и сегодня часто звучит по радио и на концертной эстраде.