Памяти Олеся Бузины
Таковы реалии современной Украины — террор, беззаконие, государственность, которая уже закончилась, просто не все это поняли.

Вряд ли убийство Олеся Бузины будет расследовано должным образом, и вряд ли это убийство — последнее.

Что до личных эмоций…. Олесь Бузина — не образ на телеэкране или презентации новой книги — а настоящий, живой Бузина, был замечательным человеком и другом.

Год назад, когда неизбежность националистического переворота в Киеве стала очевидной, многие пытались уговорить Олеся уехать из страны. Идеология, первые всходы которой уже опасно торчали из удобрённой сгоревшими шинами киевской земли, по определению исключала существование журналистов и писателей, которые имеют собственное мнение. Тем паче — не боятся его высказывать, пытаясь найти какую-то точку компромисса, приемлемого для всех граждан Украины.

Украину Олесь любил. В её классическом, не залитом кровью и ложью варианте — с подсолнухами, каноничным вишнёвым садом, Гоголем, Тарасом Бульбой и «В бой идут одни старики».

«Я украинец — это такая разновидность русского» — пояснил он свою внутреннюю идентификацию на одной конференции.

Призывов уехать Олесь тогда не послушал. Не послушал и позднее.

На все призывы, он отвечал примерно так: «если я уеду, как другие — то я буду вынужден писать про Россию, всё больше уделять внимание российским событиям. В России, скорее всего, и так всё будет хорошо. А я живу в Киеве, „матери городов русских“, здесь мой дом, и я хочу писать о том, что связано с ним. Потому что если это не буду делать я — то кто ещё этим будет заниматься?».

А не писать Бузина не мог. В том числе и потому, что был классическим писателем — жил исключительно результатами своего писательского труда.

Гулять же по Киеву с Бузиной было великолепно. Про Киев — классический, гоголевско-булгаковский Киев он знал, кажется, всё. Я даже предлагал ему как то написать книгу «Путеводитель по Киеву с Олесем Бузиной». Хотя этот путеводитель был бы своеобразным.

«Вот мы идём по той самой улице, которой убегал от петлюровцев в „Белой Гвардии“ Николка, вот тут он повернул на… кстати, пойдём я тебе тут покажу одно заведение, где дают отличные пирожки с чаем!» — примерно такими были эти прогулки.

Если бы записать всё, что тогда говорилось во время этих прогулок… Во время одной из них Олесь и создал максиму украинского мировоззрения, широко в узких кругах известную.

— Восприятие нашего человека, — говорил Олесь, — строится на постоянном переходе двух положений: «как то оно будет…» — и «вот кто ж знал, что так случится!»

Москву Олесь тоже любил. Пытался изучить её вдумчиво, ходя по ней пешком, напевая под нос «Дорогая моя столица, золотая моя Москва…» Удивительно, но приезжая в столицу на несколько дней, он достаточно быстро смог освоиться в ней на уровне коренного москвича.

Со специализацией на студиях новостных агентств, куда его любили приглашать за компетентность в украинских делах и харизму, книжных магазинах, уютных кафе и «блошиных рынках». В последнюю пару лет, Олесь всё чаще отмечал, что в московском метро ему куда комфортнее, чем в киевском.

— Понимаешь, — говорил он — в московском метро я обычный, никому не знакомый человек. К тому же, концентрация известных личностей в российской столице выше, и они не так бросаются в глаза. А в Киеве приходится ходить в кепке, чтобы не провоцировать лишний раз какого-нибудь дурака.

Основания для такого имелись. Олесь любил спорт, и регулярно бегал по парку «до турников», купался зимой и держал себя в хорошей форме. Пару раз во время таких пробежек его пытались избить, то члены киевской «Свободы», то ещё какие-то типы.

— Я сегодня играл в Ивана Поддубного! — комментировал свои приключения с отсылкой к ещё одному малороссийскому герою Олесь.

Три года назад, Олеся получилось завлечь в Севастополь. Заодно презентовали его новую книгу «Воскрешение Малороссии».

— Я считаю, что Украина — это такая нога, которая себя отрезала от имперского тела, отрезала, но не совсем. Там сухожилия некоторые сохранились, сосуды, кровь немножко проходит, и нога эта мечтает и говорит: «Я присоединюсь к ЕС, к европейской сороконожке». А ей все говорят: «Да куда ты присоединишься? Там у каждой ноги по запасной. Ты там лишняя 41-ая никому не нужная нога! — процитировал свое эссе Олесь на встрече в «Атриуме».

Гулять по Севастополю с Бузиной тоже было трудно, хотя и по иным причинам — слишком часто подходили люди с просьбой сфотографироваться.

В последний год мы говорили по телефону чаще обычного. Олесь очень переживал из-за происходящих событий, ему казалось невозможной дикостью, что описанное в произведениях Булгакова — повторяется уже на его глазах. Я тогда грустно шутил, что Олесю теперь нет нужды думать о сюжете своего Главного Романа — ценителю Булгакова можно лишь пойти по проторенному пути, описав гражданскую войну на Украине в год 2014 вместо 1917-го.

Олеся очень интересовала жизнь в Севастополе — он, как честный журналист, пытался разобраться в потоках дезинформации. И как русский украинец, искренне верил, что когда-нибудь всё наладится. «Как то оно будет», сказал бы он…

…писать о человеке, друге Олесе Бузине можно куда дольше, чем о Бузине-писателе. К сожалению, новых событий в этом рассказе уже не может быть, после 16 апреля 2015 года.

Спасибо тебе, Олесь. Спасибо за всё.

(Андрей Полевой)

Экс-заместитель Авакова, нардеп Антон Геращенко цинично обвинил спецслужбы РФ в убийстве Бузины и Калашникова.

Об этом он заявил в эфире телеканала «112 Украина».

«Я не исключаю, что это убийство организовано российскими спецслужбами для создания атмосферы террора в Киеве, для создания в российских СМИ атмосферы истерии с тем, чтобы те люди, которые были против Майдана, против новой власти, по ним ведется такая работа.

Поэтому мы думаем, что они могли стать жертвами российских спецслужб», — отметил Геращенко.

«Русские могут „качать” ситуацию под майские праздники и создавать такую атмосферу информационной истерии для того, чтобы дальше действовать против Украины», — считает человек-сало.

«Киберберкут» заявил о причастности СБУ к убийству Олеся Бузины

В распоряжении хакеров оказались документы, свидетельствующие о покровительстве украинских госструктур над группировкой националистов из Харькова.

«Киберберкут» опубликовал доказательства причастности СБУ к ликвидации оппозиционных политиков и журналистов на Украине. Хакерам удалось выяснить, что исполнителем резонансного убийства Олеся Бузины является группировка националистов из Харькова. Деятельность ОПГ курировалась представителем Харьковской областной администрации Вячеславом Аббакумовым, а правоохранительные органы Киева были предупреждены о «спецоперации» националистов при поддержке СБУ.

На сайте «Киберберкута» отмечается, что активистам удалось взломать почтовый ящик харьковского чиновника и обнаружить письмо руководителю националистической группировки, отправленное сразу после убийства Бузины. В гневном послании Аббакумов критикует националистов за их методы и напоминает, что в их задачи не входило убийство оппозиционного журналиста, поскольку его гибель вызовет широкий общественный резонанс.

— Вам дали лицензию на то, чтобы вы этих отбросов заставляли замолчать, но не навечно. Ты же мне в трубку говорил о выбитых зубах, собираемых сломанными пальцами, — возмутился чиновник в переписке. — Вы сейчас и немедленно убываете назад в Харьков и возвращаетесь на базу. Остальные акции пока отменяются.

К слову, лидер радикальной группировки ответил чиновнику, что не собирается покидать Киев и подчиняться всем распоряжениям СБУ, подчеркнув, что у его людей в украинской столице «еще много работы».

Вместе с тем у «Киберберкута» оказалось распоряжение главы Департамента защиты национальной государственности СБУ генерала-майора Дублика, в котором он поручает руководителю киевского управления курировать акции харьковских националистов по отношению к лицам, не поддерживающим военные действия в Донбассе. Кроме того, он отдельно распорядился не заводить резонансные уголовные дела на членов группировки без распоряжения сверху.

Пользователи Twitter встретили Барака Обаму бранью и расистскими оскорблениями.
НЬЮ-ЙОРК, 22 мая. /Корр. ТАСС Иван Пильщиков/. После регистрации собственного аккаунта в социальной сети Twitter на президента США Барака Обаму сразу же обрушился поток брани со стороны некоторых интернет-пользователей, в том числе расистского характера. Об этом сообщила в четверг электронная версия американской газеты New York Times, журналисты которой проанализировали историю сообщений в Twitter.

"Когда президент Обама сделал в понедельник первую запись в Twitter, находясь в Овальном кабинете, Белый дом заявил об этом событии с большой шумихой, разместив фотографию, на которой тот сидит за столом и пишет сообщение с помощью своего iPhone, - отмечает издание. Оно напоминает, что представители Белого дома назвали Twitter "новым способом прямого общения президента с американцами".

"Между тем, потребовалось лишь несколько минут на то, чтобы на аккаунте Обамы появились сообщения расистского характера, исполненные ненавистью комментарии и ответы, - подчеркивает газета. - К нему обращались с оскорбительными выпадами на почве расизма, называли его обезьяной. На одном из рисунков Обама изображен с петлей на шее".

"Эти сообщения отражают враждебность, которую испытывают к первому темнокожему президенту США, она и прежде находила выражение в Интернете, который является благоприятной средой для различных теорий заговора и дает возможность высказать предрассудки, - констатируется в публикации. - Однако сообщения в Twitter расистского характера - это совсем другое дело, потому что теперь, когда у Обамы есть собственный аккаунт, они обращены напрямую к нему и предназначены для всеобщего обозрения".

Первым сообщением Обамы в Twitter стали слова: "Привет, Twitter! Это Барак. Правда! Через шесть лет они, наконец, дали мне мой собственный аккаунт". Как отмечает издание, на это приветствие некоторые из пользователей социальной сети сразу же "ответили бранью, в том числе пожеланиями президенту покончить с собой или еще хуже". По данным газеты, по крайней мере одному из тех, кто написал оскорбительное сообщение, сопровождавшееся изображением Обамы с петлей на шее, уже нанесли визит сотрудники Секретной службы, которая отвечает за охрану президента США.

Обама обзавелся аккаунтом в Twitter в понедельник. В пресс-службе Белого дома отметили, что президент США намерен "сделать свою администрацию самой открытой для общения, и аккаунт @POTUS даст возможность американцам обсуждать с ним наиболее важные для них вопросы". Аббревиатура, использованная в аккаунте Обамы, в переводе с английского означает "Президент Соединенных Штатов". Этим же словом главу администрации именуют на служебном жаргоне сотрудники Секретной службы и журналисты, аккредитованные при Белом доме.

Обама уже установил мировой рекорд по самому быстрому набору подписчиков в социальной сети Twitter, их уже более 2,4 млн. Этот факт был внесен в Книгу рекордов Гиннесса.

Он играл благородного любовника на сцене, но в жизни был невообразимым хамом. Он владел островами в Средиземном море, но не платил за себя в ресторанах. Нравился самым красивым женщинам, но предпочитал анонимный секс с мужчинами. Выделял на свое здоровье около двух миллионов долларов в год, но умер от СПИДа... Выпивоха, любитель игрушечных паровозиков и король мирового балета - Рудольф Нуриев

Папа у Нуриева был политруком, а сам он был татарином. И не просто татарином, а участником художественной самодеятельности города Уфы. Танцевал гопак, лезгинку и цыганочку с выходом. И до того хорошо, надо сказать, танцевал, что решили педагоги его послать. И не абы куда, а в Ленинград, в балетное училище Вагановой. Вот уж, как говорится, послали так послали. Все училище сбежалось смотреть на уфимского самородка - самородку было 16 лет, и он не умел ставить ноги в первую позицию.
«Он отчаянно пытался догнать сверстников, - писал позже Барышников. Каждый день весь день - танец. Проблемы с техникой его бесили. В середине репетиции он мог разреветься и убежать. Но потом, часов в десять вечера, возвращался в класс и в одиночестве работал над движением до тех пор, пока его не осваивал».
После училища Нуриева зачислили в Кировский театр и даже дали двухкомнатную квартиру. Правда, чтобы жизнь медом не казалась, во вторую комнату партком тут же подселил балерину Аллу Сизову. Несчастный Нуриев, уже давно разобравшийся в своих амурных предпочтениях, от такого па пришел в ужас. Решил, что это заговор - его хотят таким образом «исправить», поженить.
- Ну что вы так волнуетесь? - удивились в парткоме. - Без жилья вас в театре двое, а квартира одна. Жили бы себе тихонько и не рыпались.
- Никогда! - повторил Нуриев, собрал вещи и решительно покинул свою шикарную квартиру со всеми, так сказать, удобствами.
- Ничего себе!.. - то ли обиделась, то ли обрадовалась соседка-балерина. - Вот это характер.
Да уж, характер был знатный. Когда он пришел на первую репетицию в театр, то немедленно дал отпор балетной дедовщине. По традиции, самый юный должен был полить из лейки пол в классе. Все стоят, ждут. Нуриев тоже ждет.
- Ты это... Того... - наконец обратились к нему служители искусства.
- Чего того?
- Пол надо бы полить. А ты, елки-палки, самый молодой...
В ответ Нуриев показал коллегам фигу:
- Я, во-первых, не молодой. А потом, тут есть такие бездари, которые только поливать и должны.
Мужики от такой наглости опешили. Но примолкли. Тем более что ничего другого не оставалось - их учили танцевать, а не драться. Зато женщины смелым новичком заинтересовались. А ведущая солистка Наталья Дудинская даже пригласила его в партнеры. Ей было 49, а ему - 19. В дальнейшем все его партнерши, в том числе и блистательная Марго Фонтейн, будут намного старше его.
Нуриев танцевал в Кировском всего три года, причем далеко не блестяще - на Западе его техника станет куда более отточенной. Но даже за этот короткий срок он сумел сделать важную вещь: вернул ценность мужскому танцу. До него, в 1940-50-е годы, мужчина на балетной сцене был всего лишь помощником женщины-балерины. Этакий массивный тягач, правильно выполняющий поддержки. Нуриев тягачом быть не хотел. Он хотел нравиться. Ради этого он первым среди советских артистов стал танцевать в одном трико - до него наши танцовщики носили благопристойные мешковатые штанишки или надевали под трико трусы. Гомосексуальная ориентация необычно скорректировала и танец Нуриева. «Рудольф вытягивал свое тело, вставал на высокие-высокие полупальцы и весь тянулся вверх, вверх. Он делал себя высоким, элегантным и красиво сложенным», - комментировал его стиль Барышников. Балерина Нинель Кургапкина не раз говорила Нуриеву, который был ее партнером, что он танцует слишком по-женски. Нуриев на это искренне возмущался: «Вы что, не понимаете? Я же еще юноша!»  В 1958 году труппа Кировского поехала на гастроли в ГДР. Там Кургапкина, ошалев от элементов сладкой жизни, купила себе скромненький брючный костюм. По возвращении директор Госконцерта накатал на нее донос: дескать, гражданка Кургапкина пошла в Дрезденскую галерею в непристойном виде. Для советских женщин брюки считались неприличной одеждой, и балерина стала невыездной. А тут как раз наметились гастроли в Париж, которых весь театр ждал, как путешествия на Луну. «Я не знала, что делать, - вспоминала Нинель. - Бегала по инстанциям. Даже Рудика за собой таскала в обком партии. Не помогло». Нуриева этот случай потряс. Ведь его самого, с его нетрадиционной сексуальной ориентацией, в будущем мог ждать не только запрет на выезд за границу, но и арест по пресловутой 121-й статье УК РСФСР. Это вам не брюки. Было над чем задуматься.
И Нуриев задумался - приехав в Париж, пустился во все тяжкие. Занят он был лишь в одной постановке, да и то в последнем акте в эпизодической роли - танцевал «кушать подано». Все остальное время он шатался по кабакам и знакомился с местными «голубыми». То есть радостно и охотно поддавался тлетворному влиянию Запада. Тогдашний председатель КГБ А. Шелепин доложил в ЦК КПСС: «3 июня сего года из Парижа поступили данные о том, что Нуриев Рудольф Хаметович нарушает правила поведения советских граждан за границей, один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью. Кроме того, он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых имелись гомосексуалисты. Несмотря на проведенные с ним беседы профилактического характера, Нуриев не изменил своего поведения...». В ЦК всполошились и потребовали немедленно вернуть Нуриева в Москву. В аэропорту за несколько минут до отлета труппы в Лондон, где должна была пройти вторая часть гастролей, Нуриеву вручили билет в Москву: «Ты должен танцевать на правительственном приеме в Кремле. Мы проводим тебя в самолет»...
«Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица, - вспоминал Нуриев. - Танцевать в Кремле, как же... Красивая сказочка. Я знал, что это повлечет: я навсегда лишусь заграничных поездок и звания солиста. Мне просто хотелось покончить с собой». Прямо из аэропорта Ле Бурже Нуриев позвонил Кларе Сенн, своей знакомой, и сообщил, что его увозят. Через двадцать минут Клара примчалась с двумя полицейскими. В 1961 году, чтобы остаться на Западе, не надо было доказывать, что ты подвергаешься гонениям в СССР, - надо было просто кинуться в объятия слуг закона. Тут уж Нуриев постарался. Не просто кинулся, а прыгнул. Грациозно. Тем более что полицейские были симпатичные. Позднее этот прыжок журналисты назовут прыжком к свободе. Агент КГБ даже чуть не зааплодировал. Потом, правда, сообразил, что к чему, и опупел.
- Эй! - завопил он. - Это советский гражданин, отдайте его мне!
Но Нуриев уже радостно и интимно обнимал французов. Потом он подписал бумагу, где просил предоставить ему политическое убежище во Франции. Когда о случившемся узнали журналисты, они буквально зашлись в восторге. Газеты и журналы по всему миру трубили об артисте русского балета, который вырвался из рук КГБ на свободу. Запад ликовал. Лучшей рекламы для неизвестного танцовщика и придумать было трудно. И хотя у Нуриева на тот момент в кармане было всего 36 франков, образ рыцаря искусства заменил для него стартовый капитал. Лишь об одном убивался Рудольф - у кагэбэшников остался его чемодан с балетными туфлями, париком и «замечательной электрической железной дорогой». Детские паровозики забавляли Рудольфа всю жизнь. В одном интервью Михаил Барышников рассказал забавную историю. В 1961 году в Ленинграде их общий друг пришел к Нуриеву в гости. Тот сидел один в комнате и слушал музыку - Бранденбургский концерт Баха, одновременно играя в паровозик. «В некотором роде, - рассуждал Барышников, - это сущность Рудольфа: Бах и игрушечный паровозик. Рудольф был великим артистом и великим ребенком». Ту, купленную в Париже железную дорогу, по всей видимости, оприходовали советские власти, так как за свой побег Нуриев был заочно приговорен к семи годам тюрьмы с конфискацией имущества.  Успех, который обрушился на Нуриева на Западе, превзошел все ожидания. Поклонники буквально не давали ему прохода. Но одной обаятельной улыбки, горделивой стати и образа страдальца для балета все-таки было мало. Нуриеву надо было еще работать и работать над техникой. И он немедленно развил кипучую деятельность, поражая окружающих своей работоспособностью.

Через два месяца после побега Нуриев уже танцевал в балетной труппе маркиза де Кюваса. А в феврале 1962-го подписал контракт с Лондонским королевским балетом, что само по себе было фактом беспрецедентным: в королевский балет не брали людей без британского подданства. Но для Нуриева сделали исключение - после того как он выступил на гала-концерте великой английской балерины Марго Фонтейн, ему предложили танцевать вместе с ней «Жизель». Марго, между прочим, поначалу очень сомневалась - кто она и кто этот русский! Но потом все же согласилась. И не ошиблась. Их совместное выступление привело публику в экстаз. Фонтейн танцевала безупречно, но по-английски холодно. Нуриев же дополнял ее чистый танец своей дикой чувственностью. Успех был феноменальный. Их вызывали на поклоны двадцать три раза. В конце концов Марго вытащила из какого-то букета красную розу и протянула ее Нуриеву, который тут же грохнулся на колено и стал осыпать ее руку поцелуями. Нуриев и Фонтейн танцевали после этого вместе десять лет. «Боже! Я никогда не делала в танце и половины вещей, которые делаю теперь», - с удивлением признавалась Фонтейн, говоря о влиянии на нее Нуриева. А он ей вторил: «Если бы я не нашел Марго, я пропал бы». И, наверное, он был прав. Ведь именно благодаря партнерству с Марго Нуриева и стали считать величайшим танцовщиком XX века. Нуриеву и Фонтейн принадлежит занесенный в Книгу Гиннесса рекорд по количеству вызовов на поклон - после спектакля «Лебединое озеро» в Венской государ¬ственной опере в 1964 году занавес поднимался больше восьмидесяти раз.  «Когда мы были на сцене, наши тела, наши руки соединялись в танце так гармонично, что, думаю, ничего подобного уже никогда не будет, - вспоминал Нуриев о Марго. - Она была моим лучшим другом, моим конфидентом, человеком, который желал мне только добра».
Помимо балетов с Фонтейн, Нуриев как бешеный носился по миру. За время своей карьеры он перетанцевал, пожалуй, все главные мужские партии. Он умело поддерживал интерес зрителей к себе. Он кокетничал и дразнил. Как говорили критики: «Одной из основных линий создания им собственного сценического имиджа было стремление максимально раздеться во время спектакля». Нуриев часто выходил на сцену с голой грудью, а в его собственной версии «Спящей красавицы» сначала появлялся укутанным в длинную, до пола, накидку. Затем поворачивался спиной к залу и медленно опускал ее, пока она, наконец, не застывала чуть ниже прекрасно очерченных ягодиц. Это искусство преподнести себя Нуриев тщательно хранил до самого конца своей карьеры. «Я танцую для собственного удовольствия, - не раз говорил он. - Если вы пытаетесь доставить удовольствие каждому, это не оригинально».На Западе Нуриев получил все, о чем мечтал: успех, востребованность, творческую свободу и деньги. Он вел жизнь плейбоя, был завсегдатаем ночных клубов и светских раутов. Он довольно много пил, что не мешало ему находиться в прекрасной форме. Беспрерывно менял любовников, среди которых был Фредди Меркьюри, Мик Джаггер, Элтон Джон и Жан Маре. Нуриев хотел секса все двадцать четыре часа в сутки и удовлетворял свои желания при любых обстоятельствах, днем и ночью, на улицах, в общественных туалетах, барах и гей-саунах. Однажды, танцуя в «Жизели», Нуриев выглядел совершенно измученным. «Что с вами?» - спросил его один из танцовщиков. «Я очень устал, трахался всю ночь и все утро, до самой репетиции. У меня совсем не осталось сил». «Рудольф, - удивился артист, - неужели вам никогда не бывает достаточно секса?» - «Нет. К тому же ночью трахал я сам, а утром меня». В общем, гомосексуализм Нуриева, за который его наверняка, останься он в Союзе, упекли бы либо в психушку, либо в тюрьму, на Западе стал частью «его сценической экзотики», как говорил Барышников. Рудольф шокировал окружающих тем, что прилюдно целовался взасос и говорил, что это старинный русский обычай. А однажды, выйдя из служебного входа Парижской оперы и увидев толпу поклонниц, он громко воскликнул: «Эй, а где же мальчики?»
За вычетом таланта в Нуриеве было мало симпатичных черт. Ни роскошь, которой он себя окружал, ни общество, в котором он вращался, не обтесали его и не избавили от врожденной мужицкой грубости. С Игорем Моисеевым Нуриев разругался, не успев толком познакомиться. Они даже не добрались до ресторана, где собирались вместе поужинать. «В машине я заметил, - вспоминал Моисеев, - что у Нуриева резко изменилось настроение. В конце какой-то фразы он нецензурно выругался. Объяснить причину его недовольства я не мог, хотя мне и говорили о его несносном характере. Через некоторое время он выразился еще резче. Тут я не удержался: "Неужели это все, что у вас осталось от русского языка?" Моя фраза привела Нуриева в бешенство».
Больше всех Нуриев терзал свою преданную подругу Дус Франсуа, которая вела его дела и помогала заключать контракты. Нуриев постоянно хамил ей. «Я не могу работать с женщинами, - жаловался он друзьям. - Я ничем не хочу заниматься с женщинами». А однажды, вернувшись из очередной поездки, он сообщил, что нашел нового секретаря: «Это молодой моряк с Багамских островов. У него на судне есть факс».
Свои финансовые отчеты Нуриев скрывал от всех. Его патологическая скупость стала притчей во языцех. Он чах над своим златом и никогда не носил карманных денег, вынуждая друзей расплачиваться за себя в ресторанах и магазинах. За каждый свой выход на сцену Нуриев требовал огромные гонорары, торгуясь до последнего. А через день мог сообщить, что имел в виду «чистую» сумму, за вычетом налогов. Налоги вообще были его головной болью. Он постоянно придумывал, как их избежать, вечно что-то утаивал, выкручивался. В результате его ловили на подлогах и назначали дикие штрафы. Нуриев только за сердце хватался. Он предпочитал тратить деньги на картины и скульптуры - изображения обнаженных мужчин. Вся его огромная парижская квартира была завешана нагими Аполлонами. На такую красоту Нуриев не скупился - друзьям становилось плохо, когда они узнавали цену того или иного сомнительного шедевра.
Свои сценические костюмы Нуриев заказывал лучшим кутюрье. Стоили они десятки тысяч долларов. Барышников вспоминал: «Рудольф подвел меня к гардеробной, в которой находилась коллекция его театральных костюмов. Он вынимал костюм за костюмом и показывал, как они сконструированы. Действительно, каждый из них был сшит по-особому, так, чтобы колет тесно облегал торс, не елозил, со специально встроенными подмышками, чтобы во время танца актеру легко было поднимать руки». Недвижимость была отдельной страстью Нуриева: у него были квартиры в Нью-Йорке и Париже, дома в Лондоне и Сен-Бартельми, ранчо в США и остров Галли в Средиземном море. До войны остров - две подымающиеся над водой скалы - принадлежал Леониду Мясину, хореографу Дягилева.
Нуриев купил остров в начале 1980-х, отреставрировал три дома и на самом верху выстроил балетную студию. Квартира Нуриева на набережной Вольтера в Париже вошла во все учебники по современному дизайну. Сам Нуриев, облаченный в шелковый халат (он обожал старинные дорогие ткани), идеально дополнял свои интерьеры.
Нуриев стал звездой нового поколения. Он пользовался славой не только в узком кругу фанатов балета - его знали абсолютно все: снимаясь в кино, давая бесчисленные интервью, эпатируя публику своими выходками, Нуриев очень умело поддерживал интерес к себе. Уже позже по его следам пойдут Михаил Барышников и Мстислав Ростропович, Монтсеррат Кабалье и Пласидо Доминго - профессионалы серьезного искусства, не побоявшиеся стать, как говорят критики, попсовыми кумирами.
Интересы Нуриева не ограничивались только танцем. В1972 году вышел фильм с его участием
«Я - танцовщик», а в 1977году в фильме Кена Рассела он сыграл роль своего знаменитого тезки - Рудольфо Валентино.
При всей своей неразборчивости в связях Нуриев считал, что секс - это одно, а близость - совсем другое, и самой своей искренней любовью называл Эрика Бруна - талантливого датчанина, считавшегося самым изысканным Принцем, когда-либо танцевавшим в «Жизели». Сначала Нуриев влюбился в его танец, а потом в него самого. «Брун - единственный танцовщик, которому удалось меня поразить, - вспоминал Нуриев. - Кто-то назвал его слишком холодным. Он и в самом деле настолько холодный, что обжигает».
Брун был сама утонченность. Сдержанный, уравновешенный. Высокий блондин с голубыми глазами. В общем, Нуриев пропал. Ох, зачем вы, извиняюсь, девочки, красивых любите...
Они постоянно ругались. Как говорится: «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень». Рудольф, когда ему казалось, что в их отношениях что-то не так, орал, топал ногами и разбрасывал вещи по квартире, а испуганный Эрик убегал из дому. Нуриев бросался за ним вслед и умолял вернуться. «Наша встреча была подобна столкновению и взрыву двух комет», - возвышенно комментировал эти кухонные разборки Эрик.
А еще Нуриев постоянно изменял своему любимому. Эрику такая распущенность была не по нраву. Он ревновал, страдал и периодически собирал манатки. Нуриев умолял остаться, клялся, что любит только его, божился, что больше это не повторится... Бла-бла-бла... Короче, он говорил несчастному Эрику все то, что обычно в таких случаях говорят гулящие мужчины своим несчастным женам.
С горя Эрик начал пить. Помимо ревности его мучило и то, что его, талантливого танцора, во многом даже более талантливого, чем Нуриев, полностью затмевала безумная популярность любовника. Это, конечно, было несправедливо. Но миф о Нуриеве на Западе был раскручен с такой силой, что никакой другой танцор просто не мог с ним тягаться. Любое появление Нуриева на сцене публика встречала овацией. «Ему достаточно было пошевелить пальцем ноги, чтобы заставить сердца биться, как тамтамы», - писал один из критиков. Этот истерический интерес убеждал Бруна в том, что сам он навсегда останется незамеченным. Расстроенный постоянными разговорами о триумфах Нуриева, пьяный Брун однажды сорвался и обвинил Рудольфа в том, что тот приехал из СССР только ради того, чтобы уничтожить его, Бруна. Услышав это, Нуриев зарыдал: «Как ты можешь быть таким жестоким?!»
Короче, долго это продолжаться не могло. Устав от татарского ига, Эрик бежал на край света - в Австралию. Нуриев звонил любимому каждый день и удивлялся, почему это Эрик грубит ему по телефону. «Может быть, стоит звонить один или два раза в неделю? - советовали знакомые Рудольфа. - Возможно, Эрик хочет побыть один». Но Рудольф так не считал. Он решил лететь в Сидней.
Во время полета чуть не случилась беда. Нуриев прекрасно знал, что КГБ ищет его по всему миру, чтобы выкрасть и вернуть в СССР. Во время остановки в Каире это едва не случилось. Пилот вдруг попросил всех пассажиров покинуть самолет, объясняя это техническими неполадками. Все вышли, и только гений мирового балета остался сидеть, судорожно сжимая ручки кресла. Он здорово испугался. «Помогите, - сказал Нуриев подошедшей стюардессе. - За мной охотится КГБ». Стюардесса посмотрела на него как на ненормального, но, выглянув в окно, увидела двух мужчин, быстро направляющихся к самолету. «Идите в туалет, - шепнула она Нуриеву. - Я им скажу, что он не работает». Сотрудники КГБ полностью обыскали самолет и даже стучали в дверь запертого туалета. «Я уставился в зеркало и видел, как седею», - вспоминал впоследствии Нуриев.
А отношения с Эриком так и не наладились. Зря летел. «Я не могу быть с ним рядом, мы губим друг друга», - жаловался Брун друзьям. А Нуриев тем же друзьям говорил, что навсегда связал бы свою жизнь с Эриком, если бы тот ему это позволил. На что Эрик снова отвечал: «Рудольф объявлял меня образцом свободы и независимости - я всегда делал то, что хотел. Ну а то, что происходило между нами в первые годы - взрывы, коллизии, - это не могло продолжаться долго. Если Рудольф хотел, чтобы все было иначе, что ж, мне очень жаль».
Так неоригинально - «мне очень жаль» - и закончился этот бурный любовный роман. А в 1986 году Брун умер от СПИДа. Нуриев, бросив все дела, приехал с ним проститься. «Мой друг Эрик Брун помог мне больше, чем я могу выразить, - сказал Нуриев в одном интервью. - Он мне нужен больше всех».  О том, что болен и он, Нуриев узнал еще в 1984 году. Его обследовали в одной из престижных клиник и поставили убийственный диагноз - СПИД. Оказывается, болезнь развивалась в его организме последние четыре года. Нуриев воспринял весть спокойно, рассчитывая на всемогущество своих денег. Он тут же начал усиленно лечиться, тратя на новейшие медицинские препараты огромные суммы.
Последние свои годы Нуриев прожил во Франции, поскольку с 1983 по 1989 год являлся директором балетной труппы парижской Гранд-опера. Однако в 1990 году он посетил Россию, чтобы попрощаться с Мариинским театром, где когда-то начал свою карьеру. А в 1991 году, совсем обессиленный, Нуриев даже решил сменить профессию - решил пробовать себя как дирижер и успешно выступил в этом качестве во многих странах.
В это же время Нуриеву пришлось проститься со своей великой партнершей и добрым другом Марго Фонтейн. Похоронив мужа, Марго уединилась на своей ферме в Панаме, где вскоре и умерла от рака. Рудольф пережил ее на два года.
К весне 1992 года его болезнь перешла в последнюю стадию. Нуриев заторопился - он очень хотел завершить постановку спектакля «Ромео и Джульетта». И судьба дала ему этот шанс. На какое-то время Нуриеву стало легче, но осенью он снова лег в больницу и уже больше не вышел оттуда.
«Теперь мне конец?» - постоянно спрашивал он своего врача. Он уже ничего не мог есть. Питание ему вводили через вену. По словам врача, который постоянно находился рядом с Нуриевым, великий танцор умер тихо и без страданий. Это произошло 6 января 1993 года. Прямых наследников - родную сестру он вычеркнул из завещания - у Нуриева не оказалось, и большая часть принадлежавших ему вещей была распродана.
Прощальная церемония был обставлена с шиком: Нуриев лежал в гробу в строгом черном костюме и в чалме, а русские артисты по-русски читали над ним стихи Пушкина. Панихиду на всякий случай устроили и по мусульманскому, и по православному обряду. А в довершение всего похоронили Нуриева рядом с Сергеем Лифарем, которого Рудольф всю жизнь терпеть не мог. Могилу накрыли персидским ковром.

Мало кто знает о Герое Советского Союза, который отказался выполнить приказ стрелять

Пройдя путь от Российской Империи, пережив Советский Союз, теперь уже можно смело утверждать, что главным его подвигом был и навсегда останется отказ расстрелять мирную демонстрацию рабочих в Новочеркасске в июне 1962 года.

Шапошников отказался расстрелять мирную демонстрацию рабочих в 1962 году.
Несмотря на повторенное несколько раз распоряжение начальства стрелять по демонстрантам на мосту через реку Тузлов, Шапошников категорически запретил подчиненным ему танкистам и мотострелкам открывать огонь. «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками», — ответил он члену политбюро ЦК КПСС Микояну и выключил рацию.

В 1966 году Шапошникова увольняют в запас, в январе 1967 исключают из КПСС, в августе КГБ возбуждает уголовное дело по факту «антисоветской пропаганды». Основания — изъятые черновики писем. Вот строки оттуда:
"Для нас сейчас чрезвычайно важно, чтобы трудящиеся и производственная интеллигенция разобрались в существе политического режима, в условиях которого мы живем. Они должны понять, что мы находимся под властью худшей формы самодержавия, опирающегося на бюрократическую и военную силу".

Эти слова обрекали его на долгую опалу и даже тюрьму. Шапошникова обвинили в измене Родине, и только благодаря заступничеству маршала Малиновского, воевавшего с ним на Курской дуге, обвинения были сняты.

9 ноября 1890 года 125 лет назад родился Григорий Кулик, советский военачальник, Маршал и Герой Советского Союза

Кулик Григорий Иванович – заместитель Народного комиссара обороны СССР и начальник Главного артиллерийского управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии, командарм 1-го ранга.

Родился 28 октября (9 ноября) 1890 года в селе Дудниково (ныне Полтавского района Полтавской области) в бедняцкой многодетной крестьянской семье (младший из семи детей). Украинец. Окончил 4 класса сельской школы. Занимался крестьянским трудом в родительском хозяйстве.

На военной службе в Русской императорской армии с ноября 1912 года. Служил в артиллерийской части в Полтаве. В 1915 году, после окончания учебной команды, направлен на фронт 1-й мировой войны. Воевал на Западном фронте в артиллерийских подразделениях, старший фейерверкер, произведён в подпрапорщики.

После Февральской революции 1917 года избирался председателем солдатского комитета батареи, артиллерийского дивизиона, бригады и 9-й пехотной дивизии. Вёл революционную работу среди солдат, за что в июне 1917 года был арестован, после освобождения переведён на Румынский фронт. В октябре 1917 года дезертировал. Член РКП(б)/ВКП(б) с ноября 1917 года. Тогда же, в ноябре 1917 года в городе Полтаве сформировал красногвардейский отряд, который под его командованием в 1918 году воевал против гайдамаков и немцев.

В Красной Армии с апреля 1918 года, когда его отряд вошёл в состав 5-й Украинской армии. Г.И. Кулик был избран начальником артиллерии этой армии. В июне 1918 года при реорганизации 5-й армии в 10-ю Г.И. Кулик был назначен начальником артиллерии армии. В этой должности участвовал в обороне Царицына 1918-1919 годов. В марте- мае 1919 года, будучи военным комиссаром Харьковской губернии и начальником гарнизона Харькова, руководил подавлением меньшевистских и эсеровских восстаний в городах Белгород, Сумы и Харьков. В мае 1919 года Кулик Г.И. - начальник артиллерии вновь созданной 14-й армии, которая ликвидировала Григорьевский мятеж и разгромила под Кромами армию генерала В.3. Май-Маевского. С июня 1920 года - начальник артиллерии Первой Конной армии С.М. Будённого, в составе которой участвовал в боях против войск Деникина, белополяков и Врангеля. В годы Гражданской войны был трижды тяжело ранен, дважды легко ранен и дважды контужен.

С июня 1921 года - начальник артиллерии Северо-Кавказского военного округа. В 1924 году Г.И. Кулик окончил Высшие военно-академические курсы высшего комсостава РККА и в октябре того же года назначен помощником инспектора артиллерии и броневых сил РККА. С 1925 года - заместитель председателя Военно-промышленного комитета ВСНХ.

С ноября 1926 года Кулик Г.И. - начальник Артиллерийского управления РККА. С апреля по октябрь 1930 года командует 1-й Московской Пролетарской стрелковой дивизией. В 1932 году окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе и в ноябре того же года назначен командиром-комиссаром 3-го стрелкового корпуса. С мая 1937 года он - начальник Артилерийского управления РККА.

С января 1939 года Кулик Г.И. – заместитель Народного коммисара обороны СССР и начальник Главного артиллерийского управления РККА. Также в марте 1938 - июне 1941 годов он - член Главного Военного совета РККА. В период боевых действия на реке Халниг-Гол и в войне с Финляндией откомондировывался в район боевых действий.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года за образцовое выполнение боевых заданий командования в советско-финляндской войне командарму 1-го ранга Кулику Григорию Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 246).

С началом Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза Кулик Г.И. назначен заместителем Народного комиссара обороны СССР по артиллерии. В июне 1941 года был направлен на Западный фронт в помощь командованию, попал в окружение, с трудом выбрался из него. Находясь на посту заместителя наркома обороны СССР, одновременно в августе-сентябре 1941 года командовал 54-й армией на Ленинградском фронте (допустил прорыв немцев к Ладожскому озеру и затем безуспешно пытался прорвать кольцо блокады Ленинграда). Затем в ноябре 1941 года в качестве уполномоченного Ставки Верховного Главнокомандования был направлен на помощь командованию 51-й армии Крымского фронта. Вскоре после его прибытия войска фронта оставили Керчь и эвакуировались из Крыма на Таманский полуостров.

16 февраля 1942 года Специальным присутствием Верховного Суда СССР Маршал Советского Союза Кулик Г.И. обвинён по статье 193-21 п. «б» Уголовного кодекса РСФСР в воинском должностном преступлении, а именно, что он в ноябре 1941 года являясь уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования на Керченском направлении, вопреки приказу Ставки, отдал войскам распоряжение об оставлении города Керчи. Суд признал Г.И. Кулика виновным и возбудил ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении Кулика Г.И. воинского звания Маршала Советского Союза, звания Героя Советского Союза и всех правительственных наград. В соответствии с этим приговором Президиум Верховного Совета СССР 19 февраля 1942 года принял Указ, которым Г.И. Кулик был лишён звания Героя Советского Союза, 3-х орденов Ленина, 3-х орденов Красного Знамени и других наград, лишён звания Маршала Советского Союза. Вскоре он был выведен из состава ЦК ВКП(б). Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 17 марта 1942 года Кулику Г.И. присвоено воинское звание "генерал-майор".

С марта 1942 года генерал-майор Кулик Г.И. находился в распоряжении наркома обороны СССР, а в апреле 1943 года назначен командующим 4-й гвардейской армией, принимавшей участие в Курской битве в составе Воронежского и Степного фронтов.

С октября 1943 года по январь 1944 года Г.И. Кулик — в распоряжении Главного управления кадров, с января 1944 года – заместитель начальника Главного управления формирования и укомплектования войск Советской Армии.

27 апреля 1945 года года на заседании партколлегии КПК у Кулика был отобран партийный билет, но протокол заседания партколлегии об исключении его из партии в архивах КПК не обнаружен. В июле 1945 года Кулик Г.И. был повторно понижен в воинском звании до генерал-майора.

После войны, с 1945 года генерал-майор Кулик Г.И. был заместителем командующего войсками Приволжского военного округа. С июня 1946 года - в отставке.

11 января 1947 года генерал-майор в отставке Кулик Г.И. арестован, а впоследствии, на основании обвинительного заключения от 2 августа 1950 года, обвинён вместе с командующим войсками Приволжского военного округа генерал-полковником Гордовым В.Н. и начальником штаба этого же округа генерал-майором Рыбальченко Ф.Т. «в измене Родине, в высказывании угроз по адресу руководителей ВКП(б) и советского правительства, и в враждебной связи с участниками антисоветского военного заговора».

По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР от 23 августа 1950 года Г.И. Кулик расстрелян 24 августа 1950 года. Тело захоронено на территории Донского кладбища Москвы. В память об этом на участке № 3 установлен памятник жертвам политических репрессий, на котором выбито имя Г.И.Кулика.

11 апреля 1956 года Военная коллегия Верховного Суда СССР прекратила уголовное дело в отношении Кулика Г.И., Гордова В.Н. и Рыбальченко Ф.Т. за отсутствием в их действиях состава преступления.

28 сентября 1957 года указом Президиума Верховного Совета СССР Г.И. Кулик был восстановлен в воинском звании Маршала Советского Союза, в звании Героя Советского Союза и в правах на государственные награды.

Избирался депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва (1937-1946).

Воинские звания:
комкор (20.11.1935),
командарм 2-го ранга (14.06.1937),
командарм 1-го ранга (8.02.1939),
Mаршал Советского Союза (7.05.1940),
генерал-майор (17.03.1942),
генерал-лейтенант (15.04.1943),
генерал-майор (19.07.1945), Маршал Советского Союза (28.09.1957, посмертно восстановлен в звании).

Награждён 4 орденами Ленина (3.01.1937, 22.02.1938, 21.03.1940, 21.02.1945), 4 орденами Красного Знамени (1919, 1920, 13.02.1930, 3.11.1944), медалями «ХХ лет РККА» (1938), «За оборону Ленинграда» (1943), «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1945).

Отредактировано Люся (2015-11-09 18:44:57)